Реферат Специфика современных детективов

Тема данной работы: «Современный детектив и его авторы».

Разница между массовой литературой и высокой довольно проста. В высокой литературе пишущий — единственный и неповторимый, его главная сила — глубина переживания, уникальность опыта, гибкость и выразительность слова. Круг его читателей относительно невелик: признание обеспечивается мнением критиков, престижностью литературных премий, публикацией в элитных издательствах.

В массовой литературе жанры, тематика, герои, сюжет, язык, стиль должны быть соотнесены автором с желаниями и потребностями читателя (покупателя). Для массовой литературы занимательность, приемы формирования и способы удержания читательского интереса — важнейшие условия ее существования, формо- и смыслообразующие элементы. Разумеется, так дело обстоит лишь в общих чертах.

Сближение этих полюсов литературного ландшафта у нас сейчас в процессе становления. Точнее сказать, литература постоянно находится в этом состоянии, хотя бы просто потому, что это — сложный и многоаспектный процесс.

Однако есть и “местная” специфика. Наша массовая литература на всего-то десятилетнем книжном рынке на момент зарождения была, да и теперь в низовых своих формах остается чудовищной, может быть, самой “паленой” из всех видов паленой продукции нашего отечества. Однако “хитовые произведения” массового книжного рынка — творения несомненно наглядно красноречивые, если не всегда в сугубо литературном, то всегда в социокультурном аспекте.

Готовых рецептов приготовления качественной массовой литературы не так много, а главное, рецептура открывается после того, как произведение завоевало рынок, оказалось усвоенным, отчасти забытым и было заменено другим “хитом” сезона. Да и доминанты массовой литературы — художественные приоритеты и потребности читателя, меняются быстро.

Таким образом, целью данной работы является анализ современного детектива и его авторов.

1. Специфика современных детективов

Лихие годы передела, проходившего у нас под девизом “кто не успел, тот опоздал” (середина 90-х годов), подстегнули интерес к детективу, то есть произведениям, сюжеты которых наглядно демонстрировали, как эта лихость наказывается. Детективы принялись писать все, кто имел живое воображение и хотя бы малейшее умение скрутить многоходовую интригу. Однако у всех на устах знаковыми оказались, по сути, два имени: Маринина, а вслед за ней Донцова, тексты которых, несмотря на гигантские тиражи и бешеную популярность, литературньми произведениями не назовешь.

У постсоветского детектива, по сравнению с доперестроечным, своя специфика (впрочем, это касается всех видов продукции масскульта). Произведения, которым предназначено быть “хитами” (а уж как это определяет издатель, как он это просчитывает и как просчитывается, — другой разговор), делаются по канону. Во-первых, это сериалы, во-вторых, они выводятся на рынок ударными дозами, ковровым издательским бомбометанием, когда на читателя обрушивается и одномоментно, и последовательно шквал изданий при поддержке всех видов рекламы.

Однако, чтобы стать хитом, детективу необходимо иметь не только увлекательную интригу и волнующую всех область ее развертывания, не только симпатичного долгоиграющего (сериального) героя. Необходимо иметь еще что-то, какой-то скрытый “манок”.

Детектив, оказавшийся вдруг самым органичным жанром эпохи, потребным, чтобы растолковать, объяснить читателю действительность, а то защитить его в волнах беспредела, должен иметь какой-то 25-й кадр: он должен резонировать с неосознанными ожиданиями читателя. В определенной мере таким манком стала сама способность детектива живописать страшное в буднях. Но в большей степени таким манком становится центральный герой — средостение детектива во все времена (Шерлок Холмс, Эркюль Пуаро, комиссар Мегре, мисс Марпл и т. д.). Найдет автор такого героя, и вот тогда он — король, а у всех остальных на носу очки и в душе осень.

Важно также, что к середине 90-х годов (время появления Марининой) в неразберихе перемен сформировался и читатель — потребитель такого рода литературы. Им стала женщина средних лет, бывшего среднего достатка, бывшего средне-высшего образования. Этому читателю необходимо было, чтобы действие, события, обстоятельства, нравственные приоритеты мягко соответствовали его прежним морально-нравственным ценностям и жизненному опыту, не оскорбляли бы его чувства порядочности, чтобы все было без излишней брутальности — кишок, крови и гноя на каждой станице. Читателю необходимо было, чтобы зло было бы наказано, расследование протекало под эгидой государственных структур и в рамках закона, а герой был бы близок и понятен. Героем и автором стала женщина.

Само по себе количество пишущих женщин, женщин за рулем, в предпринимательстве и т. д. — феномен, нуждающийся в отдельном исследовании. У меня лично такое ощущение, что количество пишущих и гоняющих на автомобилях дам больше, чем все женское население страны, но это так, к слову. Однако успехи женщин, в частности, в массовой литературе, в детективе, которого советские писательницы, кажется, кроме Мариэтты Шагинян, вообще не касались, тоже системная характеристика.

Современное массовое чтиво и детектив как его разновидность — это правильно угаданная потребность общества, материализованная в удобных для употребления формах.

С литературной точки зрения тексты Марининой абсолютно банальны: город — Москва, фрукт — яблоко, река — Волга. Но она ухватила очень важный момент: она вывела в период беспредела женщину как последнюю надежду, последний оплот миропорядка. Более того, писательница нащупала и другой важный момент: отечественный детектив — не о преступниках и не о раскрытии преступлений. Он актуализирует ту или иную иллюзию, воспринимается читателем в русле какого-то мифа, правильно угадать который — задача номер один.

И Маринина создала миф о женщине, которая является олицетворением законности, порядочности, стабильности, правопорядка, государственности, а главное, создала миф, все составляющие которого работают на идею женской самодостаточности.

Каменская — зеркало, поставленное перед мечтой читательниц среднего возраста, их сокровенных представлений о себе. Поближе к пенсии все мы оказываемся в прошлом круглыми отличницами неброско-привлекательной наружности. Как говаривала опереточная дива прошлого века: “я никогда не была красива, но всегда была чертовски мила…”

Каменская незаметная, невзрачная, но всегда разная, хворающая неопасным, но впечатляющим и удобным недугом, позволяющим ей в нужный момент хлопаться в обморок. Она обладательница идеального мужа, старомодно-престижного, заботливого и беззаветно преданного, как старая бабушка. Добавьте к этому идеалу защищенности волевую мамашу в безопасном отдалении, академического отчима, авторитетного именно в тех кругах, где вращается сама героиня, брата — состоятельного предпринимателя, красавицу невестку, обожающую нашу героиню, и… не нужно нам никаких миллионеров с яхтами. Именно такая защищенность нужна нашей бывшей советской женщине, и именно такой защиты ее женщина чаще всего лишена в реальности. Более того, важной составляющей мифа является и то, что за Каменской, проявляя к ней благосклонность, симпатизируя ей и охраняя ее, стоит некто “тот, кто знает”, очень-очень высокий чин, структуры вроде КГБ, который также является гарантом ее успехов, правоты ее полномочий и, кстати сказать, правоты системы, которую она представляет.

Каменская может позволить себе не любить модные тусовки (“Я там умру со скуки”), быть равнодушной к нарядам и косметике — ее гардеробом ведает тщеславная и состоятельная мамаша, с брезгливой покорностью переносить трудности быта, о котором заботится исключительно ее вечно варящий-парящий и раскладывающий пасьянс гений математики. Правда, он то ворчит, то компьютер занимает, но с этим, согласитесь, можно смириться: “Муж: „Поесть на халяву не дала. Будешь за это готовить ужин”. Каменская: „Ты что, Лешик, чем-то недоволен? Хотел остаться?” Муж: „Конечно, хотел. Я посмотрел каталог аукциона и выбрал совершенно изумительный пейзаж. Хотел тебе подарить”. Каменская: „Прости, милый”, — ей стало неловко”.

Хотя бы только почитать о таком и то — приятно.

На работе такой же расклад: имея кабинет, звание, чин, должность, она не имеет места в служебной иерархии, неизвестно, что входит в круг ее обязанностей, — она просто лучшая из всех, она консультирует, дает советы: “Коллега: „Аська, все равно ты не отдыхаешь, прерви отпуск, а?” Каменская: „Какая разница?” Коллега: „Еще какая. Когда ты на работе, я без зазрения совести хожу и требую, чтобы ты мне давала советы. А так я вроде бедного родственника…” Каменская: „Перестань. Ты и без моих советов все знаешь. Ты загс запросил?””

Каменская поставлена автором в такие условия и ведет себя так, что ее профессиональная служебная деятельность воспринимается как развлечения принцессы инкогнито, она здесь белая ворона. Идеальное представление читательницы о себе: конечно, я заслуживаю большего, как учит реклама, но и на этом месте я незаменима.

У героини непростые отношения с родом деятельности.

“Собеседница: „Вы действительно знаете пять языков?” Каменская: „И работаю в милиции… Сделали из меня белого слона и показывают за деньги. Что, непременно надо идти в фирму секретарем-переводчиком? А для раскрытия преступлений интеллект не требуется, что ли?” (для раскрытия преступлений интеллект требуется, но знание языков отнюдь не свидетельство интеллекта).

Собеседница: „Наверное, нужно быть очень преданным вашей работе, чтобы с этим мириться, верно?” — „Конечно, — согласилась Настя. — Или не очень преданным, но умеющим не реагировать на всякие гадости и мерзости. Или совсем непреданным, но получающим удовольствие от насилия, обмана, ощущения своей власти””.

Каменская выше этой грязи. Ее профессиональные занятия продиктованы интересом к интеллектуальным играм, но, увы, происходят они в сфере деятельности, совершенно для абстракции не предназначенной. Поэтому вопрос, зачем Каменская работает в органах, остается открытым. — А ни за чем. Она из другого мира и из другого мифа.

1. Гушанская Е. Четыре дамы из колоды детектива. – М.: 2005 – С. 12-17.

2. Пронин В., Словин Л. Альтернатива уютным романам. – Журнал «Огонек» - 2005 - №8 – С. 34-35.