Интенсивное развитие товарно-денежных отношений к середине XIX в. в Российской империи и усложнение инфраструктуры общества приводило к тому, что прежний аппарат управления был уже не в состоянии нормально руководить им. В результате целые отрасли народного хозяйства, к тому же сориентированные на обслуживание населения, выпадали из сферы управления.
Наиболее проницательные государственные деятели уже тогда понимали суть происходивших событий. Они знали, что во всех европейских странах переход от феодализма к капитализму сопровождался приобщением населения к местному управлению, и убеждали царя передать все, что обеспечивало жизнедеятельность сельских жителей, на места специальным учреждениям, избранным всеми слоями общества. Несмотря на сложности разработки в 1864 году начала внедряться земская реформа.
Земская реформа - крупнейшее событие, «перелом», «поворотный пункт» отечественной истории. Таковы оценки, в которых сходятся сами законодатели, их современники, исследователи, классики русской литературы и основоположники марксизма.
Именно в тот исторический период были заложены важнейшие концептуальные положения местного самоуправления, последствия которых мы наблюдаем и сегодня.
Целью работы является попытка рассмотреть процесс разработки и внедрения земской реформы 1864 года и определить ее значение.
Для выполнения цели необходимо решить следующие задачи:
- охарактеризовать позицию власти и общества в преддверии Великих реформ;
- рассмотреть процесс подготовки земской реформы, а именно возникшие дискуссии и обсуждение возможных проектов;
- обозначить основные положения земской реформы, а также возникшие разногласия и трудности внедрения;
- выделить некоторые итоги и значение земской реформы 1864 г.
Объектом исследования является земская реформа 1864 г.
Предмет исследования – события, явления, процессы, проекты, законодательная база, которые характеризуют разработку и внедрение земской реформы 1864 г.
Источниковая база исследования разнообразна. Она представлена проектами земской реформы 1864 г., законодательной базой («Положение о губернских и уездных земских учреждениях» и др.) материалами о реализации земской реформы в российских губерниях, воспоминаниями современников, статистическими данными.
Большинство материалов в настоящее время опубликовано и доступно исследователям. Значительная часть находится в архивах (Государственный архив РФ, Государственный исторический архив, Государственный архив Пермской области, Государственный архив Свердловской области, Государственный архив Кировской области и др.) Именно она представляет для историка наибольшую информационную ценность.
Историография.
Несмотря на появление ряда исследований по вопросам местного управления Российской империи в пореформенный период[1], проблема взаимоотношений органов самоуправления и государственной администрации остается малоизученной. Даже в новейших работах сохраняется в основе традиционный подход, когда изучение проблемы сводится к выявлению и анализу фактов столкновения земских учреждений с центральными и региональными органами власти. Априори говорится о несовместимости коронной администрации и общественного самоуправления.[2]
Иная позиция отражена в работе О.Н. Богатыревой «Губернская администрация и земское самоуправление. Вторая половина XIX – начало XX вв.». Используя богатый источниковедческий материал регионов, автор наряду с противоречиями во взаимоотношениях земств и губернской администрации показывает и позитивные моменты сотрудничества и взаимопомощи.
Большой научный интерес представляет работа А.Ю. Шутова «Роль А.Н. Милютина в подготовке земской реформы 1864 г.». Статья посвящена развитию местного самоуправления в России и роли Н. А. Милютина в подготовке основных положений земской реформы 1864 г.
Следует отметить и сборник статей «Великие реформы в России. 1856-1874гг.». Сборник статей о реформах 1860 - 1870-х годов подготовлен большой группой российских и зарубежных историков. В основу его положены материалы состоявшейся в мае 1989 г. в Пенсильванском университете (Филадельфия, США) научной конференции, посвященной Великим реформам. В книге представлены взгляды как российских, так и ряда западных ученых на реформаторский процесс в России и особенности ее экономического и социального развития во второй половине XIX века.
Несомненно, изучение земской реформы 1864 г. будет продолжаться. Анализ уже накопленного опыта и знаний, новые мировоззренческие позиции по данной проблеме позволят в ближайшем будущем сформировать иные подходы и теории.
ГЛАВА I. Российское государство накануне земской реформы 1864 г.
1.1 Власть и общество в преддверии Великих реформ
Земская реформа 1864 года - крупнейшее событие, поворотный пункт отечественной истории. Таковы оценки, в которых сходятся сами законодатели, их современники, исследователи, классики русской литературы и основоположники марксизма.
1856 год – оттепель. Послушаем двух современников эпохи кануна реформ. Князь Д. А. Оболенский, служивший в Морском министерстве под началом великого князя Константина Николаевича, брата Александра II, свой человек в «верхах», вместе с тем подружившийся с вернувшимися из ссылки декабристами Е. П. Оболенским и И. И. Пущиным, оставил в своем дневнике характерные записи. 16 октября 1856 г.: «Вообще есть сила, на которую я начинаю возлагать большие надежды - это сила вещей, она неоспоримо начинает действовать... Люди начинают свободно дышать, уже это большой шаг к выздоровлению. Хотя дико еще кажется многим это отсутствие постоянного гнета, хотя еще правительство не составило плана и не определило образ действия в новом направлении, но... всеобщее окоченение начинает пропадать, и как в отдельных лицах, так и в обществе начинает проявляться некоторое сознание». 30 декабря, подводя итог истекшего 1856 года: «Он, однако, ярко отличается от предшествовавших годов, как перед наступлением весны бывают дни, хотя еще холодные, но с весенним запахом, предшественником наступающей оттепели. Свободно дышала Россия в этом году»[3].
В 1860 г., в самый канун отмены крепостного права, Лев Толстой в романе «Декабристы» обобщит свои впечатления о той оттепели: «Как тот француз, который говорил, что тот не жил вовсе, кто не жил в Великую Французскую революцию, так и я смею сказать, кто не жил в пятьдесят шестом году в России, тот не знает, что такое жизнь»[4]. Оба одинаково видели рубеж, отделявший в 1856 г. Россию казарменно-палочного режима от грядущей - новой, пробуждающейся к общественной жизни и самосознанию. Интересна и возникшая у Толстого ассоциация с европейской революционной историей.
Так чем же знаменателен 1856 год?
Александр II вступил на престол в феврале 1855 г.: 18-го - манифест о восшествии, в день смерти Николая I; 19-го - присяга Государственного совета новому императору и его наследнику. Смена царствований не в пример 1825 году, прошла мирно. Однако со смертью Николая I совпал и обнажился кризис просуществовавшей 30 лет военно- полицейской системы, созданной в противовес декабризму, прогрессу.
Первый мощный удар николаевской системе был нанесен извне. Поражение в Крымской войне (1853 - 1856 гг.) показало действительное состояние крепостнической России. Она не только вышла из войны побежденной, но и оказалась в международной изоляции. Реакционный Священный союз России, Пруссии и Австрии, созданный в завершение эпохи наполеоновских войн, фактически распался. Николаевский внешнеполитический курс оказался несостоятельным.
Забота о престиже страны в европейском общественном мнении, идущая вразрез с амбициозной идеологией официальной народности, проявилась с первых же шагов правительства Александра II, еще до постановки крестьянского вопроса. В середине 1855 г. создается заграничное издание - газета «Le Nord» в Бельгии. Цель ее, по словам министра внутренних дел С. С. Ланского, «знакомить Европу с действительным положением России», «стремиться к уничтожению неосновательных, ложных понятий о нашем отечестве». И тут же последовал циркуляр начальникам губерний с указанием поддержать распространение «столь полезного издания», организовать подписку на него дворян и чиновников губернских и уездных учреждений[5]. Пройдет немного времени, и новому самодержцу и его правительству станет ясно, что выход может быть найден только в радикальном пересмотре всей политики. В ряду стимулов, толкавших к изменению курса, соображения престижа были могучим двигателем.
Разве случайно, что первая заявка правительства на предстоящие реформы, хотя и очень размытая, неопределенная, прозвучала в манифесте 19 марта 1856 г., огласившем бесславные для России условия Парижского мира: «Да утверждается и совершенствуется ее [России] внутреннее благоустройство; правда и милость да царствуют в судах ее; да развивается повсюду и с новой силой стремление к просвещению и всякой полезной деятельности, и каждый под сенью законов, для всех равно справедливых, всем равно покровительствующих, да наслаждается в мире плодами трудов невинных»[6].
Недовольство охватило все слои общества, вызвав к жизни поток обличительных рукописных записок и проектов реформ, «подземной литературы». Как будто вея мыслящая Россия взялась за перо. Запрет, наложенный Николаем I на печатное слово, доведенный в 1848 - 1855 гг. до «цензурного террора», был сметен страстной, неудержимой потребностью общества выговориться. Возвращавшийся в это время из ссылки М. Е. Салтыков-Щедрин, попав в Москву, а затем в Петербург (на службу в Министерство внутренних дел), был поражен свободой, с которой заговорили все, обо всем и везде: простой люд и чиновный, интеллигенция и начальство, на улицах, в домах, в кабаках и салонах. «Севастополь ударил по застоявшимся умам» (В. О. Ключевский), и после мертвенного оцепенения слово превратилось в общественную силу.
Гласность возникла стихийно, снизу. Правительство шло в хвосте событий, отказавшись от чрезвычайных цензурных запретов, но в дальнейшем взяло гласность на вооружение. Чутко уловив потребность родины в правдивом слове после длительного молчания и фальши, А. И. Герцен начал издавать «Полярную звезду» (1855 г.), «Голоса из России» (1856 г.), наконец, «Колокол» (1857 г.), известные всей читающей России от царя и высших государственных сановников до провинциального дворянства и духовенства самых отдаленных уездов и, конечно, студенчества. И в самой России, «как грибы после дождя» (по выражению Толстого, вернувшегося из Севастополя), стали выходить издания, олицетворявшие собой оттепель.
Гласность - это еще одно слово-символ неповторимого 1856 года. Гласность обличала, но пафос ее был в созидании, она несла заряд оптимизма и светлых надежд, побуждала правительство и общество к действиям, вытесняла страх, пропитавший николаевскую систему. Раскрепощение духовных сил общества предшествовало реформам и явилось их предпосылкой.
