Логика европейского и американского мирорегулирования

С началом нынешнего столетия дискуссии о характере современного мира возобновились с еще большей остротой. Кардинально меняется соотношение сил на мировой арене, причем это происходит отнюдь не только по причине усиления и ослабления традиционных центров стратегической мощи, но также из-за появления новых сфер соотношения сил. Современный мир на глазах теряет устойчивость[1], субъекты международных отношений становятся все менее стабильными, в то время как, отмечает отечественный исследователь Э. Баталов, «транзиторность и процессуальность приобретают все большее значение в политической жизни»[2]. Это позволяет вести речь не просто о структурной перестройке мировой политической системы, а скорее - о ее смене.

Классическое политическое устройство мира, сложившееся в рамках Вестфальской, государственно-центристской, системы, основывалось на институте государства как основной структурной единицы[3]. В течение более чем трех столетий на ее основе выстраивалась система внутри- и межгосударственных отношений с присущими ей политическими и правовыми нормами. И все это время внутри системы эволюционировало то, что составляло ее основу, – принцип национального суверенитета. В.М. Сергеев в своей работе приводит замечание Г. Николсона, который еще в начале ХХ века писал, что после первой мировой войны «изменилось содержание суверенитета (понятие суверенной власти)»[4].

Одним из узловых моментов развития Вестфальской политической системы являлось формирование структур, которые впоследствии, много позднее, оформились в виде новых международных акторов: транснациональных корпораций, межправительственных, международных неправительственных, религиозных организаций и движений, международных преступных и террористических структур, др. Полагать, что многие из них являются феноменами исключительно новейшей истории, не совсем верно: первые межправительственные организации оформились в Европе уже в первой четверти ХIХ столетия, в частности, для развития сотрудничества в экономической сфере (например, Постоянная комиссия по судоходству по Рейну), а собственно коммерческие транснациональные структуры – еще раньше (Ост-Индийская компания). К ХIХ веку относится и возникновение первых международных неправительственных организаций.

Свой новый, «современный» характер транснациональные акторы приобрели во второй половине ХХ столетия, когда кардинальным образом изменились количественные и качественные масштабы их деятельности. Эти изменения привели вначале к трансформации Вестфальской политической системы, а затем – к формированию принципиально новых политических отношений в мире.

Одними из первых, кто сделал новые процессы предметом анализа, стали представители либеральной школы. В середине 1960-х гг. Дж. Розенау высказал предположение о наступлении в историческом развитии человечества структурных изменений, имеющих результатом коренные трансформации в международно-политических отношениях. Главными акторами, по его мнению, становятся не государства, а частные лица, вступающие в отношения друг с другом при его (государства – Ю.Н.) минимальном посредничестве или даже вопреки его воле.

То, что политическая структура мира стала демонстрировать качественные изменения, в начале 70-х годов ХХ столетия отметили Р. Кохэн и Дж. Най. В 1971 г. под их редакцией вышло первое издание книги «Транснациональные отношения и мировая политика»[5], содержавшей критику политического реализма с позиций нового научного направления – транснационализма. Главный вывод из наблюдений авторов заключался в том, что помимо межгосударственных взаимодействий, продолжающих, как и прежде, играть основную роль на международной политической арене, стали обнаруживаться новые, сложные отношения между государствами и другими транснациональными акторами. При этом сферы деятельности всех участников международного взаимодействия оказались не просто тесным образом переплетены, но и диаметрально изменены: международные организации (ООН, НАТО, ОБСЕ, Международный валютный фонд, ряд других) активно вмешивались во внутриполитические проблемы государств, такие как разрешение внутригосударственных конфликтов, соблюдение прав человека, определение финансовой политики и т.д., а национальные внутригосударственные органы - активно действовали во внешней, международной сфере.

В результате возникла проблема перераспределения полномочий и функций между государствами и надгосударственными образованиями (международными организациями и институтами) – с одной стороны и государствами и новыми транснациональными акторами (ТНК и др.) – с другой. Начало осуществляться перераспределение управленческих функций от государства к другим участникам международного взаимодействия, размывание того, что С. Краснер назвал «вестфальским суверенитетом»[6], то есть такой политической организации, которая была основана на том, что внешние акторы фактически не могли воздействовать на внутреннюю политику государства или их действие было предельно ограничено.

Баталов Э. Предмет философии международных отношений // Международные процессы. – 2006. – Т. 4. - №2(11), май-август / http://www.intertrends.ru/seven/014.htm.

Young O. The Actors in World Politics // The Analysis of International Politics / Ed. by J. Rosenau, V. Davis, M. East. - N.Y.: Cornell University Press, 2000. P. 36.

Сергеев В.М. Государственный суверенитет и эволюция системы международных отношений // Космополис, 1999. С. 29.

Keohane R., Nye J. Transnational Relations and World Politics. Cambridge: Harvard University Press, 1971.

Krasner St. D. Sovereignty: Organized Hypocrisy. Princeton: Princeton University Press, 1999.

Шлезингер Артур М. Циклы американской истории. – М.: Прогресс-Академия, 1992. С. 79.