Унилатерализм и мультилатерализм

С началом нынешнего столетия дискуссии о характере современного мира возобновились с еще большей остротой. Кардинально меняется соотношение сил на мировой арене, причем это происходит отнюдь не только по причине усиления и ослабления традиционных центров стратегической мощи, но также из-за появления новых сфер соотношения сил. Современный мир на глазах теряет устойчивость[1], субъекты международных отношений становятся все менее стабильными, в то время как, отмечает отечественный исследователь Э. Баталов, «транзиторность и процессуальность приобретают все большее значение в политической жизни»[2]. Это позволяет вести речь не просто о структурной перестройке мировой политической системы, а скорее - о ее смене.

Классическое политическое устройство мира, сложившееся в рамках Вестфальской, государственно-центристской, системы, основывалось на институте государства как основной структурной единицы[3]. В течение более чем трех столетий на ее основе выстраивалась система внутри- и межгосударственных отношений с присущими ей политическими и правовыми нормами. И все это время внутри системы эволюционировало то, что составляло ее основу, – принцип национального суверенитета. В.М. Сергеев в своей работе приводит замечание Г. Николсона, который еще в начале ХХ века писал, что после первой мировой войны «изменилось содержание суверенитета (понятие суверенной власти)»[4].

Одним из узловых моментов развития Вестфальской политической системы являлось формирование структур, которые впоследствии, много позднее, оформились в виде новых международных акторов: транснациональных корпораций, межправительственных, международных неправительственных, религиозных организаций и движений, международных преступных и террористических структур, др. Полагать, что многие из них являются феноменами исключительно новейшей истории, не совсем верно: первые межправительственные организации оформились в Европе уже в первой четверти ХIХ столетия, в частности, для развития сотрудничества в экономической сфере (например, Постоянная комиссия по судоходству по Рейну), а собственно коммерческие транснациональные структуры – еще раньше (Ост-Индийская компания). К ХIХ веку относится и возникновение первых международных неправительственных организаций.

Свой новый, «современный» характер транснациональные акторы приобрели во второй половине ХХ столетия, когда кардинальным образом изменились количественные и качественные масштабы их деятельности. Эти изменения привели вначале к трансформации Вестфальской политической системы, а затем – к формированию принципиально новых политических отношений в мире.

Одними из первых, кто сделал новые процессы предметом анализа, стали представители либеральной школы. В середине 1960-х гг. Дж. Розенау высказал предположение о наступлении в историческом развитии человечества структурных изменений, имеющих результатом коренные трансформации в международно-политических отношениях. Главными акторами, по его мнению, становятся не государства, а частные лица, вступающие в отношения друг с другом при его (государства – Ю.Н.) минимальном посредничестве или даже вопреки его воле.

То, что политическая структура мира стала демонстрировать качественные изменения, в начале 70-х годов ХХ столетия отметили Р. Кохэн и Дж. Най. В 1971 г. под их редакцией вышло первое издание книги «Транснациональные отношения и мировая политика»[5], содержавшей критику политического реализма с позиций нового научного направления – транснационализма. Главный вывод из наблюдений авторов заключался в том, что помимо межгосударственных взаимодействий, продолжающих, как и прежде, играть основную роль на международной политической арене, стали обнаруживаться новые, сложные отношения между государствами и другими транснациональными акторами. При этом сферы деятельности всех участников международного взаимодействия оказались не просто тесным образом переплетены, но и диаметрально изменены: международные организации (ООН, НАТО, ОБСЕ, Международный валютный фонд, ряд других) активно вмешивались во внутриполитические проблемы государств, такие как разрешение внутригосударственных конфликтов, соблюдение прав человека, определение финансовой политики и т.д., а национальные внутригосударственные органы - активно действовали во внешней, международной сфере.

В результате возникла проблема перераспределения полномочий и функций между государствами и надгосударственными образованиями (международными организациями и институтами) – с одной стороны и государствами и новыми транснациональными акторами (ТНК и др.) – с другой. Начало осуществляться перераспределение управленческих функций от государства к другим участникам международного взаимодействия, размывание того, что С. Краснер назвал «вестфальским суверенитетом»[6], то есть такой политической организации, которая была основана на том, что внешние акторы фактически не могли воздействовать на внутреннюю политику государства или их действие было предельно ограничено.

1. Перераспределение полномочий и функций между государствами

                                и надгосударственными образованиями

Само перераспределение функций идет далеко не просто. Государства, хотя и по-разному, но, как правило, отрицательно реагируют на «размывание» национального суверенитета, пытаясь отвечать на новые вызовы и угрозы, искать новые методы и средства для сохранения своих властных полномочий.

К. Холсти, проводит параллель между периодом формирования Вестфальской системы и концом ХХ столетия[7]. Он отмечает, что в XVII веке Европа, являясь единой в культурно-цивилизационном плане, оказалась политически разделенной. В настоящее время, в ситуации усиления экономической интеграции, мир в политическом отношении представлен почти двумястами отдельными государствами. К тому же, новая политическая система мира возникает не только на европейском континенте, как было в Новое время, а в глобальном масштабе, поэтому осуществляемый политический переход по своему размаху и по уровню сложности превосходит трансформационные процессы эпохи Вестфальской системы.

Еще более существенные исторические аналогии обнаруживают Ч. Кегли и Г. Раймонд: они определяют середину ХVII и конец XX столетий в качестве поворотных точек в современной истории, когда одни модели международного взаимодействия заменяются другими. По их мнению, каждый из этих периодов отмечен своеобразным «столкновением цивилизаций», и «конфликтом моральных ценностей», и «противостоянием взглядов»[8].

Сегодня отмечается явное количественное превосходство новых транснациональных акторов над национальными государствами. Если государств в современном мире насчитывается около двух сотен, то межправительственных организаций порядка 250, а неправительственных организаций - более 27 тыс.[9] Насколько значима их роль в формирующейся политической картине мира и каково их влияние на характер международных отношений? Существуют различные точки зрения на этот вопрос.

Например, Дж. Бертон отводит новым транснациональным акторам роль ведущей политической силы[10]. Ученые, работающие в неореалистической традиции, настаивают на том, что альтернативы государственно-центристской модели фактически не существует[11]. Компромиссный характер имеет точка зрения Дж. Розенау, склоняющегося к «двухуровневой» модели международного взаимодействия, где в равной степени учитываются как официальные межгосударственные отношения, так и политическая роль негосударственных акторов.

Представляется, что все названные подходы являются в той или иной степени уязвимыми. Невозможно не замечать деятельность негосударственных акторов, но и сводить все международные процессы исключительно к ней - ошибочно.

Государства продолжают сохранять за собой ведущий политический ресурс, и их взаимодействие с негосударственными акторами принимает различные формы, временами достаточно сложные. Однако чаще взаимодействие строится на основе сотрудничества, например при урегулировании внутриполитических конфликтов привлекаются международные неправительственные организации, бизнес-структуры. В некоторых случаях неправительственные организации оказываются более гибкими и менее бюрократизированными, чем государственные, так как в отличие от официальных посредников они в большей мере ориентированы на работу с населением[12] и зачастую лучше информированы, нежели представители государств или межправительственных организаций.

Слабой стороной деятельности неправительственных организаций является отсутствие возможности целостного видения и комплексного решения проблем большого масштаба. В данном случае эффективнее действуют государственная дипломатия и межправительственные организации. Это обеспечивает развитие не только многосторонней (multilateral) дипломатии, предполагающей включение более двух государств в разрешение проблемы, но и дипломатии многоуровневой (multilevel), предполагающей взаимодействие различных государственных и негосударственных акторов.

Изменения, связанные с деятельностью ряда новых международных акторов, принципиальны с точки зрения ее последствий, и являются серьезным вызовом государствам и государственно-центристской системе мира. События 11 сентября 2001 года актуализировали, «вынесли на поверхность» международной политики те изменения, которые подспудно происходили на протяжении последних десятилетий, показав, в частности, роль новых транснациональных акторов в сфере безопасности. Можно сказать, что глобализация не только легитимизировала все негосударственные акторы, но и дала им возможность играть более заметную роль в международной политике. Однако при этом возникновение новых субъектов международной политики далеко не всегда укладывается в логику становления глобального гражданского общества. Часто оно означало всемирную активизацию маргиналов (the rise of «global idiots»)[13]. Как пишет З. Бжезинский в работе «Выбор. Глобальное доминирование или глобальное лидерство», стало очевидным, что «средства нанесения серьезного ущерба более не монополизированы мощными государствами, обладающими формализованными властными структурами»[14]. Отсюда же следует, что сфера безопасности перестала быть заботой исключительно государства. «Парадокс и новизна организованного насилия сегодня в том, что обеспечение национальной безопасности становится областью взаимодействия различных акторов (multilateral affairs)»[15].

Представление о том, что войны ведутся только государствами и между государствами, утвердилось с формированием Вестфальской системы. Достигнув пика к середине XX столетия, эта система вступила в пору трансформации, в ходе которой тенденция к размыванию государственного суверенитета (в Европе - в первую очередь) казалась достаточно очевидной. Экономические, политические, культурные процессы, развивающиеся «поверх границ» современной Европы, в каком-то смысле ведут к «обесцениванию» значимости института государства.

Баталов Э. Предмет философии международных отношений // Международные процессы. – 2006. – Т. 4. - №2(11), май-август / http://www.intertrends.ru/seven/014.htm.

Young O. The Actors in World Politics // The Analysis of International Politics / Ed. by J. Rosenau, V. Davis, M. East. - N.Y.: Cornell University Press, 2000. P. 36.

Keohane R., Nye J. Transnational Relations and World Politics. Cambridge: Harvard University Press, 1971.

Raymond G.A., Kegley Ch.W. Exorcising the Ghost of Westpalia. New Jersey: Prentice Hall, 2001.

Kegley Ch. W., Wittkopf E.R. World Politics: Trend and Transformation. Seventh Edition. N.Y.: St. Martin’s / WORTH, 2001.

Burton J. World Society. L.-N.Y.: Lanham, 1987.

Bull H. Beyond the State System // The Global Transformations Reader: An Introduction to the Globalization Debate / Ed. by D. Held, A. McGrew. Cambridge: Polity Press, 2000. P. 462-467.