Современные состояние и динамика преступности, связанной с неправомерным завладением автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения, свидетельствуют о том, что существующие уголовно-правовые меры противодействия угонам малоэффективны.
Уголовно-правовая регламентация неправомерного завладения автомобилем или иным транспортным средством, содержащаяся в статье 166 УК РФ, не способствует единообразному толкованию признаков, определяющих преступность угона, в связи с чем порождает ряд часто неразрешимых проблем в процессе квалификации рассматриваемого преступления. Анализ действующей редакции ст. 166 УК РФ и сопоставление ее содержания с общими направлениями уголовной политики России по противодействию преступления против собственности, а также с принципами законности, вины и справедливости в уголовном праве позволяет узнать противоречивость, непоследовательность и бессистемность современного уголовного законодательства России в части регламентации ответственности за неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения.
Неудовлетворительное законодательное определение угона как неправомерного завладения автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения, особенно квалифицированных его видов исходя из судебно-следственной практики вызывает сложности в правоприменении, способствует возникновению неоднозначных подходов к определению момента окончания угона, его отграничению от сходных по объективным и субъективным признакам составов преступлений.
По данным МВД РФ в 2016 году было зарегистрировано 24 169 угонов, это на 18,6 меньше, чем в 2015 году (29 699 преступлений). В то же время на 12,4 % снизилась раскрываемость этих преступлений (в 2015 году было раскрыто 20 791 преступлений, а в 2016 году – 18 213). В тоже время, из зарегистрированных в 2016 году краж транспортных средств (34 848), раскрыто всего лишь 8 487, и по сравнению с предыдущим годом этот показатель снизился на 13,2%.
В этих условиях особую актуальность приобретают проблемы повышения эффективности уголовно-правовых норм, регламентирующих ответственность за угон транспортного средства неправомочным лицом. Несмотря на вносимые изменения и дополнения, законодательное конструирование норм, предусматривающих ответственность за названные посягательства, не связанные с хищением транспортных средств, не избавлено полностью от ряда противоречий и неоднозначных формулировок, которые, в свою очередь, порождают трудности в процессе их применения.
Объектом исследования являются общественные отношения, возникающие по поводу квалификации угона автомобильного транспорта. Предмет исследования составляют нормы уголовного законодательства, регламентирующие уголовную ответственность за угон автотранспорта.
Целью исследования является изучение и анализ состояния научной проблемы по вопросам, связанным с неправомерным завладением автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения.
Указанная цель обусловила постановку следующих задач: 1) проанализировать становление и развитие законодательства об ответственности за изучаемый вид преступления; 2) определить особенности конструкции состава угона; 3) выявить особенности квалификации неправомерного завладения автомобилем.
Структура курсовой работы строилась в соответствии с поставленными задачами и состоит из введения, двух глав, разделенных на параграфы, заключения и списка источников.
Глава 1. История становления и развития ответственности за неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения в уголовном законодательстве России
1.1. Уголовно-правовое регулирование неправомерного завладения автомобилем без цели хищения в УК РСФСР 1960 года
Угон, как самостоятельная уголовно-правовая норма, соответствующая современному представлению о сущности рассматриваемого преступления, впервые появилась в отечественном уголовном законодательстве в 1965 году после внесения Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 3 июля 1965 года изменений и дополнений в УК РСФСР 1960 года. До этого отечественное уголовное законодательство позволяло квалифицировать действия виновных по аналогии, как хулиганство, самоуправство или как хищение государственного или общественного имущества.
В советском уголовном законодательстве совершение деяний, где чужой автомототранспорт являлся предметом преступного посягательства, относили к хулиганству. Как замечал профессор В.С. Устинов, «практики ворчали, жалуясь на мягкость наказания, требуя приравнять или даже считать угон транспортных средств хищением». Объяснялось это недостаточностью соблюдения законных интересов собственника транспортного средства. По данной причине в 1994 году норма УК РСФСР «Неправомерное завладение транспортным средством, лошадью или иным ценным имуществом без цели хищения» была перенесена в главу «Преступления против собственности».
Включенная в УК РСФСР 1960 года статья 212.1 предусматривала ответственность за «угон автомототранспортных средств или других самоходных машин без цели хищения» и состояла из двух частей – основного и квалифицированного (по признаку повторности) составов угона.
Необходимо отметить, что данное преступление относилось к категории менее тяжких. При этом максимальный размер наиболее строгого наказания по ч. 1 ст. 212.1 УК РСФСР не превышал одного года лишения свободы, а по ч. 2 ст. 212.1 УК РСФСР – трех лет. Таким образом, законодатель четко разграничивал хищение и угон автомототранспортного средства, определяя разницу в общественной опасности данных преступлений посредством существенно различающихся санкций: ст. 144 УК РСФСР «Кража» уже в основном составе предусматривала ответственность в виде лишения свободы на срок до трех лет, в то время как угон (ч. 1 ст. 212.1 УК РСФСР) – до одного года лишения свободы.
В первоначальной редакции рассматриваемая уголовно-правовая норма об ответственности за угон была закреплена в главе десятой УК РСФСР 1960 г. «Преступления против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения». Данный подход обосновывался господствовавшими в рассматриваемый период в доктрине уголовного права взглядами относительно характера общественной опасности угона. Совершая угон, по мнению законодателя, виновный создавал реальные предпосылки для нарушения правил безопасности движения и эксплуатации транспорта, т.е. нарушал установленный порядок пользования транспортными средствами и, как следствие, причинял вред или создавал реальную угрозу причинения существенного вреда общественной безопасности.
Представляется, что подобный подход исследуемый период был вполне обоснован, поскольку рассматриваемая норма вплоть до 1973 г. не конкретизировала предмета преступления в зависимости от вида угнанного транспортного средства. Предмет угона составляли любые виды транспорта: автомобильный, железнодорожный, водный, воздушный. Только в 1973 г. УК РСФСР 1960 г. был дополнен ст. 213.2 «Угон воздушного судна», в связи с чем воздушные транспортные средства перестали входить в предмет угона по ст. 212.1 УК РСФСР. Таким образом, в рассматриваемый период основным непосредственным объектом угона по ст. 212.1 УК РСФСР выступает безопасность движения железнодорожного, водного и автомототранспорта. Право собственности в рассматриваемый период не рассматривалось в качестве непосредственного объекта угона, в связи с чем соответствующая норма продолжала сохранять свое место в системе норм об ответственности за посягательства на общественную безопасность, общественный порядок и здоровье населения. Представляется, подобный законодательный подход обосновывался малозначительностью причинения вреда в результате угона праву собственности: угнанное транспортное средство в большинстве случаев возвращалось владельцу, в связи с чем куда большую общественную опасность представлял сам процесс его неправомерного использования, сопровождающийся нарушением правил его безопасной эксплуатации.
Необходимо отметить, что дифференциация ответственности за угон в рассматриваемый период только на основании признака повторности вызывала определенные сложности в процессе квалификации насильственных угонов. Такие действия квалифицировались как разбой, что не вполне соответствовало характеру их общественной опасности и, как следствие, справедливости квалификации. Основным непосредственным объектом разбоя является право собственности, а непосредственным объектом угона признавалась безопасность движения транспорта. Представляется, что причинение вреда личной неприкосновенности потерпевшего в процессе угона не должно влиять на оценку основного непосредственного объекта данного преступления. В связи с этим квалификация угона как преступления против общественной безопасности или как преступления против собственности не может и не должна зависеть от факта причинения вреда личности – жизни или здоровью, как объектам уголовно-правовой охраны.
Данные рассуждения отражают позицию законодателя, в соответствии с которой признак насилия, примененного в процессе угона к потерпевшему, в 1982 году находит свое законодательное закрепление в качестве квалифицирующего и особо квалифицирующего признаков в ч. 2 и ч. 3 новой редакции ст. 212.1 УК РСФСР, предусмотренной Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 3 декабря 1982 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР».
В связи с обозначенными изменениями ст. 212.1 УК РСФСР получает новую редакцию, состоящую из трех частей, квалифицированным и особо квалифицированным видами которой выступают:
Часть 2 ст. 212.1 УК РСФСР: «Угон автомототранспортных средств и иных самоходных машин, соединенный с насилием, не опасным для жизни и здоровья потерпевшего, или с угрозой применения такого насилия».
Часть 3 ст. 212.1 УК РСФСР: «Угон автомототранспортных средств и иных самоходных машин, соединенный с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевшего, или с угрозой применения такого насилия».
Необходимо отметить, что даже в модернизированном виде рассматриваемая норма сохраняла свое место в системе преступлений против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения вплоть до середины 1994 года.
В соответствии с п. 39 Федерального закона от 1 июля 1994 г. № 10-ФЗ ст. 212.1 УК РСФСР 1960 г. была исключена и одновременно в соответствии с п. 27 названного Федерального закона УК РСФСР был дополнен ст. 148.1 в следующей редакции:
«Статья 148.1. Неправомерное завладение транспортным средством, лошадью или иным ценным имуществом без цели хищения
- Неправомерное завладение транспортным средством, лошадью или иным ценным имуществом без цели хищения – наказывается лишением свободы на срок до трех лет, или исправительными работами на срок до двух лет, или штрафом до пятидесяти минимальных размеров оплаты труда.
- Те же действия, совершенные повторно или по предварительному сговору группой лиц либо соединенные с насилием, не опасным для жизни или здоровья потерпевшего, или с угрозой применения такого насилия, а равно причинившие собственнику значительный ущерб, – наказываются лишением свободы на срок от трех до семи лет, или исправительными работами на срок до двух лет, или штрафом от пятнадцати до ста минимальных размеров оплаты труда».
- Действия, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, соединенные с насилием, опасным для жизни или здоровья потерпевшего, или с угрозой применения такого насилия, – наказываются лишением свободы на срок от пяти до восьми лет.
- Действия, предусмотренные частями первой, второй или третьей настоящей статьи, совершенные организованной группой либо повлекшие уничтожение или утрату транспортного средства, лошади или иного ценного имущества, – наказываются лишением свободы на срок от пяти до десяти лет».
Необходимо отметить, что появление новой нормы об ответственности за угон в УК РСФСР, отличной по содержанию от норм УК об ответственности за хищения, позволяло судить о требовании законодателя разграничивать хищения и временное заимствование предмета собственности. Подтверждением сказанному является дополнение УК РСФСР обозначенным Федеральным законом статьей 148.2 об ответственности за неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом с корыстной целью при отсутствии признаков хищения.
Анализ содержания санкций за рассматриваемые преступления позволяет судить о существенной разнице в оценке законодателем степени общественной опасности угона и хищения транспортного средства.
Так, с одной стороны, одинаковое максимально строгое наказание в виде трех лет лишения свободы предусматривалось и за неквалифицированную кражу и за неквалифицированный угон.
Вместе с тем, с другой стороны, едва ли тайное, ненасильственное завладение транспортным средством, преследующее цель хищения, могло бы быть квалифицировано по ч. 1 ст. 144 УК РСФСР как кража, поскольку ч. 2 и ч. 3 ст. 144 УК РСФСР предусматривали ответственность за кражу, причинившую значительный ущерб гражданину (ч. 2), и за кражу в крупном размере (ч. 3), что с учетом стоимости транспортного средства и его значимости для потерпевшего, было наиболее вероятными вариантами квалификации кражи автомобиля. При этом названные квалифицированный и особо квалифицированный виды кражи предусматривали в качестве наиболее строгих наказаний, соответственно, семь и десять лет лишения свободы (причем в обоих случаях – с конфискацией имущества).
Такое же различие в наказаниях прослеживается при сравнении санкций за разбой и грабеж с санкциями за соответствующие им по способам насильственные виды угона. Так, к примеру, наиболее строгое наказание за угон, совершенный с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья (ч. 2 ст. 148.1 УК РСФСР), – лишение свободы сроком до семи лет, а за насильственный грабеж (ч. 2 ст. 145 УКРСФСР) – до десяти лет лишения свободы с конфискацией имущества.
Наиболее строгое наказание за угон, совершенный с применением насилия, опасного для жизни или здоровья (ч. 3 ст. 148.1 УК РСФСР), – лишение свободы сроком до восьми лет, а за разбой, даже неквалифицированный, (ч. 1 ст. 146 УК РСФСР), – до десяти лет лишения свободы с конфискацией имущества.
Таким образом, законодатель, включив в главу пятую Особенной части УК РСФСР об ответственности за преступления против собственности специальную норму об ответственности за угон, определил существенную разницу в наказании за угон и соответствующие ему по способам виды хищений чужого имущества. Представляется, подобный подход в полной мере согласуется с представлениями о справедливости уголовно-правового воздействия и, в частности, соответствии уголовно-правовых мер, применяемых к лицу, совершившему преступление, характеру и степени опасности преступления, а также обстоятельствам его совершения. Являясь менее опасным по сравнению с хищениями преступлением, угон, соответственно, предусматривал менее суровые санкции.
Необходимо отметить, что, помимо квалифицирующих признаков применения в процессе угона той или иной степени насилия, в ст. 148.1 УК РСФСР были включены еще два особо квалифицирующих признака (ч. 4 ст. 148.1 УК РСФСР): совершение преступления организованной группой и угон, повлекший уничтожение или утрату предмета преступления. При этом максимально суровое наказание в виде десяти лет лишения свободы все равно, как минимум, не превышало (например, при краже), а в большинстве случаев было меньше (например, при грабеже и разбое), чем наказание за совершенные организованной группой хищения.
Представляется вполне обоснованным и справедливым обозначенный подход законодателя к определению верхних пределов наказаний за угон и хищения в системе преступлений против собственности в УК РСФСР в редакции Федерального закона от 1 июля 1994 г. № 10-ФЗ. Наказание за угон, как за преступление, не преследующее цели хищения, должно быть всегда ниже наказания за соответствующие угону по способам виды хищений.
