Исследование понятия объекта преступления, его общих и специфических признаков, места в системе уголовно-правовых категорий и т. д. - задача, необходимость решения которой диктуется многими соображениями, в т.ч. теми, которые связаны с осмыслением содержания предмета, метода и задач уголовного законодательства, его места в системе социальных регуляторов. Предполагая анализ преступных посягательств с точки зрения их направленности, знания об объекте преступления служат важнейшей предпосылкой для уяснения сущности и правовой природы понятия преступления, его общественной опасности и противоправности, соотношения преступления и его состава, функций и взаимосвязи отдельных элементов состава преступления. Помимо того, что объединяет все уголовно-наказуемые деяния в единую группу, представления об объекте преступления одновременно содержат в себе и положения, раскрывающие особенности конкретных посягательств и требующие учета при разработке оснований классификации преступлений, принципов построения системы Особенной части Уголовного кодекса, теоретических основ уголовно-правовой квалификации и индивидуализации наказания.
Учение об объекте преступления остается на сегодняшний день одним из самых консервативных институтов в науке уголовного права. В немалой степени это связано с тем, что объект преступления (объект уголовно-правовой охраны) как бы априори не может быть не исследован: и как один из основных элементов состава преступления, и как базовый «строительный материал» теории криминализации (декриминализации), и как первый пункт системы юридического анализа любого состава преступления.
Однако при всем при этом учение об объекте преступления - это, наверное, один из самых сложных и противоречивых институтов уголовно-правовой науки. Спорность и противоречивость многих аспектов учения об объекте преступления в уголовном праве России далеко не случайна. Пожалуй, нет другой такой темы, важность и значимость которой определялась бы столь прямо и непосредственно.
Актуальность ее выражается, прежде всего, в том, что государству в лице его соответствующих органов принадлежит эксклюзивное право криминализации и декриминализации деяний, определения того, что в данную конкретно-историческую эпоху, в данном социуме является столь важным и значимым, что государство угрожает посягнувшему применением уголовного наказания.
Российское уголовное право имеет дело с отношениями между людьми, в какие бы сложные формы данные отношения не преобразовывались. Как правило, общественные отношения материализуются в вещах, существуют по поводу вещей или в связи с вещами и объективная сущность преступления во многих случаях выражается через физическое воздействие на вещи, называемые в российском уголовном праве предметом преступления.
Предмет преступления обладает системой признаков и особенностей, большинство из которых имеют самостоятельное уголовно-правовое значение и определенным образом влияют на квалификацию уголовно-наказуемых деяний.
Объект преступления - теоретические и практические положения, связанные с понятием и признаками объекта и предмета преступления, его местом в системе охраняемых уголовным законом общественных отношений, взаимосвязью с объективной стороной состава преступления.
Предметом исследования является правовая природа уголовно-правовой категории «объект преступления» и «предмет преступления» в историческом аспекте и в рамках современной уголовно-правовой науки.
Цель работы – охарактеризовать правовую природу уголовно-правовой категории «объект преступления» и «предмет преступления».
Задачи работы:
1) изучить понятие объекта преступления;
2) рассмотреть виды объектов преступления;
3) охарактеризовать предмет преступления;
4) проанализировать классификацию предметов преступления.
Структура работы состоит из ведения, двух глав, заключения и списка литературы.
ГЛАВА I. ИСТОРИЧЕСКИ РАЗВИТИЯ ПОНЯТИЯ «ОБЪЕКТ ПРЕСТУПЛЕНИЯ»
- Генезис понятия «объект преступления»
Как известно, общество как система состоит из людей и связей между ними, которые именуются общественными отношениями. Наиболее значимые из них охраняются государством с помощью уголовного права от различного рода посягательств.
Процесс «постановки» под охрану уголовным законом основных ценностей русского общества происходил поэтапно, круг этих ценностей постоянно и неуклонно расширяется. В немалой степени этому способствуют зарождающиеся в IX-X вв. внешнеэкономические и политические связи. И уже к середине XV века в России круг объектов уголовно-правовой охраны был определен достаточно четко и полно (за исключением набирающих силу устоев государства и церковных догматов).
Одно из первых мест в законодательстве Древней Руси занимала охрана человека, его жизни и здоровья, телесной неприкосновенности, чести и достоинства, имущественных прав и интересов, хотя и происходило это с учетом принципов сословности.
Круг объектов уголовно-правовой охраны увеличивается от прав и свобод частных лиц (во времена Договоров Руси и Византии и Русской Правды) до интересов церкви и религии, как правовой основы государства, и самого государства с его интересами в эпоху Судебников 1497 и 1550 гг. и Соборного уложения 1649 г.
Необходимо отметить, что именно Соборному уложению Алексея Михайловича мы обязаны появлением родового объекта преступления: в указанном источнике впервые проведена систематизация преступных деяний по роду (т.е. по характеру посягательства).
Неуклонное развитием и укреплением государственной власти происходило и смещение акцентов уголовно-правовой охраны: с интересов личности и частной собственности на государственно-управленческие интересы и религиозные каноны. Молодое российское государство набирало силу, разрастался и государственно-управленческий аппарат, требующий повышенного внимания к собственным интересам.
Достаточно четко прослеживается тенденция постепенного увеличения количества объектов уголовно-правовой охраны: от нескольких норм, охраняющих жизнь, здоровье, честь, телесную неприкосновенность и собственность физических лиц в Древней Руси, до 2043 статей в Уложении о наказаниях Российской Империи периода абсолютизма.
При этом российским законодателем достаточно последовательно проводятся попытки систематизировать уголовно-правовые нормы (от двух глав в Соборном Уложении 1649 г. до разветвленной системы разделов, подразделов и глав в последних российских уложениях и советских кодексах). С вопросом же систематизации уголовно-правовых норм напрямую связан вопрос дифференциации уголовной ответственности. Ибо согласно исследованиям, например Т.А. Лесниевски-Костаревой, технико-юридическая регламентация частей внутри статей осуществлялась в подавляющем большинстве случаев именно по объекту преступного посягательства.
В первых советских уголовных законах объект преступления получает свое законодательное закрепление. В Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 г. и в первых советских уголовных кодексах 1922 и 1926 гг. говорится об уголовно-правовой охране «системы общественных отношений, соответствующих интересам трудящихся масс». Достаточно подробно объект преступления был детализирован и в Законе о судоустройстве СССР, союзных и автономных республик 1938 г. Однако в данном законодательном акте, как и в последующем УК РСФСР 1960 г. термин «общественные отношения» законодателем уже не употребляется. Детализируется совокупность элементов системы общественных отношений, которые сами по себе (взятые в отдельности) с понятием общественные отношения ассоциируются далеко не всегда. Статья 7 УК РСФСР 1960 г. причисляла к данным элементам общественный строй СССР, его политическую и экономическую системы, личность, политические, трудовые, имущественные и другие права и свободы граждан, всё формы собственности, социалистический правопорядок. Статья 2 УК России 1996 г.[1] несколько белее комплексно выделяет права и свободы человека и гражданина, собственность, окружающую среду, конституционный строй России, мир и безопасность человечества.
В УК России 1996 г. появилась целая система так называемых выделенных и обособленных объектов.
На науку уголовного права вообще, и на учение об объекте преступления в частности оказала серьезнейшее влияние немецкая юридическая наука. Все теории, которые превносились в российскую уголовно-правовую науку и определяли развитие, в том числе и учения об объекте преступления, имели своими праотцами представителей немецкой юриспруденции.
Так, Павел Иоганн Ансельм Фейербах являлся в Германии первым последовательным сторонником теории объекта преступления как субъективного права (согласно данной теории объектом преступления являются субъективные права лица - жизнь, здоровье, честь, собственность и др.)[2]. Появившись на заре развития буржуазного общества, данная теория во многом обязана идеям французских просветителей. Одна из таких идей была сформулирована в знаменитом трактате Ч. Беккариа «О преступлениях и наказаниях» 1764 г[3]. Именно в данной работе достаточно четко прослеживается мысль о том, что «преступления, которые, по мнению людей, не наносят им непосредственного ущерба, не интересуют их настолько, чтобы вызвать всеобщее негодование против виновных». «Отсюда и очевидный вывод, - пишет Ч. Беккариа, - каждое сознательное существо интересует только тот ущерб, который наносится ему самому».
В России данная теория нашла своих последователей, значительно трансформировавшись. В.Д. Спасович (1862 г.), С.М. Будзинский (1870 г.), А.Ф. Кистяковский (1882 г.), П.Д. Калмыков (1886 г.), П.П. Пустороспев (1912 г.), исходя из основных положений данной концепции, определяли объект преступного посягательства как человеческое лицо, человеческое благо, человека, группы лиц.
Нормативное направление в праве Г. Кельзена и Р. Штаммлера в Германии было интерпретировано применительно к праву уголовному К. Биндингом, Э. Беллингом и другими, в России же серьезнейшую разработку основных положений данной теории применительно к учению об объекте осуществили В.Д. Спасович в более поздних своих трудах, Н.С. Таганцев, И.Я. Фойницкий, Л.С. Белогриц-Котляревский и с определенными оговорками Н.Д. Сергеевский. Под объектом преступления указанными учеными понимались в первую очередь нормы права, а во вторую - то, что за этими нормами стояло. Это были и правоохраненный жизненный интерес, и реальное бытие этих норм, и отвлеченный интерес всего общежития, и отношения, составляющие реальное проявление нормы.
Последняя точка зрения, принадлежащая И.Я. Фойницкому, представляется достаточно интересной. В его дефиниции объекта, так же как и в определении Н.С. Таганцева и С.В. Познышева (а последний неизменно критиковал практически всех ученых, занимавшихся исследованиями в области объекта), явно прослеживается попытка выразить основное содержание объекта преступления именно через определенные отношения.
В первом случае определенные структурные отличия нового. УК от предыдущего (а именно введение разделов, включающих главы) способствовало выделению давно уже признанных в теории видовых объектов, которые структурно соответствуют главам. И если ранее Особенная часть делилась на главы по признакам родового объекта, то теперь - по признакам видового. Во втором случае речь идет об объектах, ранее поглощенных другими объектами.
