Проблема российской социокультурной идентичности: между Западом и Востоком

Актуальность темы данной курсовой работы заключается в том, что рассмотреть не вымышленную, а реальную, обусловленную природными, ценностными, культурными и этническими факторами историческую роль, которую играла и продолжает играть Россия в мире. При этом речь идет именно о действительной, а не выдуманной теми или иными идеологами исторической роли и судьбе России. Для большинства концепций, рассматривающих историческую роль России в мире и советских, и имперских, и либерально-западнических, и евразийских, характерна определенная идеологическая заданность и связанная с этим частичность, односторонность. Идеализированные взгляды на роль и место России в мире абсолютизируют отдельные стороны ее исторического развития, в результате чего неизбежно

Возникает искаженная картина, на основе которой строятся те или иные политические концепции и стратегии. По возможности многосторонний, целостный, сбалансированный и учитывающий принципы социоестественной истории (Кульпин, Пантин 1993; Кульпин 1995; 1996; 2001) подход к пониманию исторической роли России в мире должен принимать во внимание всю сложность и противоречивость реального природно-географического, геополитического и культурно-цивилизационного положения нашей страны, а также особенности ценностных ориентаций российского суперэтноса в ряду других стран и цивилизаций. В этой связи полезно вспомнить идею, высказанную еще П. Я. Чаадаевым (1989: 145– 148), который одним из первых констатировал то принципиально важное обстоятельство, что в географическом, геополитическом и культурно-цивилизационном отношении Россия занимает промежуточное положение между Западом и Востоком, между западно-европейской цивилизацией, с одной стороны, и исламской, конфуцианской, индуистской цивилизациями – с другой. По самому своему генезису и развитию Россия является славяно-тюркской цивилизацией c включением финно-угорского и других этнических и культурных элементов, принадлежащих Западу или Востоку. Важно также отметить, что Россия возникла на 500–600 лет позже, чем западноевропейская цивилизация, и ритмы развития России в силу сурового климата и сложных условий ведения сельского хозяйства являются замедленными по сравнению с Западной Европой.

Иногда говорят и пишут, что Россия является или может стать

«дочерней» цивилизацией по отношению к цивилизации европейской, подобно тому, как такими «дочерними» цивилизациями стали североамериканская (США) и латиноамериканская (Липкин 2007: 51). Среди отечественных интеллектуалов также широко распространены утверждения о необходимости обретения «европейской» или «западной» идентичности России (см., например: Ахиезер и др. 2008: 449–458). Однако при этом вольно или невольно упускается из виду, что Россия по самому своему генезису является «дочерней» цивилизацией не только по отношению к западноевропейской, но и по отношению к византийской цивилизации и Золотой Орде. Неслучайно кроме элементов «европейской» идентичности в России традиционно присутствуют и элементы «азиатской», а также «евроазиатской» идентичности, которая связана с существенными отличиями системы ценностей российского суперэтноса от систем ценностей западноевропейских стран (Кульпин 1995; Кульпин и др. 2005). Уже сам факт такой многообразной и разноплановой «удочеренности» и идентичности наводит на мысль о сложной, противоречивой и промежуточной цивилизационной природе России.

То обстоятельство, что Россия является «промежуточной» между Западом и Востоком цивилизацией, в настоящее время признается многими крупными российскими и зарубежными философами, историками, культурологами. Так, А. Дж. Тойнби писал об истории России как истории ее столкновений то с Западом, то с Востоком. В своей работе «Мир и Запад» он, в частности, отмечал: «Хотя русские были христианами, а многие и сейчас ими остаются, они никогда не принадлежали к западному христианству. Россия была обращена в христианство не Римом, как, например, Англия, а Константинополем; несмотря на их общие христианские корни, восточно-православное и западное христианство всегда были чужды друг другу, антипатичны и часто враждебны… Отчуждение началось в XIII веке, после нашествия татар на Русь. Татарское иго продолжалось недолго, ибо татары были степными кочевниками и не могли укорениться в русских лесах и полях. В результате татарского ига Русь потерпела убытки, в конце концов, не столько от татар, сколько от западных соседей, не преминувших воспользоваться ослаблением Руси для того, чтобы отрезать от нее и присоединить к западно-христианскому миру западные русские земли в Белоруссии и на Украине. Только в 1945 году России удалось возвратить себе те огромные территории, которые западные державы отобрали у нее в XIII и XIV веках. За последние несколько веков угроза России со стороны Запада, ставшая с XIII века хронической, только усиливалась с развитием на Западе технической революции, и следует признать, что однажды разразившись, эта революция не про- являет до сих пор никаких признаков спада» (Тойнби 1996: 157– 158). Выдающийся французский историк Ф. Бродель, говоря о России, отмечал, что «она имела единственно тенденцию организоваться в стороне от Европы, как самостоятельный мир-экономика со своей собственной сетью связей» (Бродель 1992: 455). Чрезвычайно важной, дающей ключ к пониманию истории и временного положения России является мысль историка Фролова что в народе государственном теле России имеются островки и оазисы и Европы, и Азии», существующие не в качестве «колониальных придатков», но как «живые члены единого тела» (Флоровский 1991: 206–207). Иными словами, разделить западные и восточные черты, сочетание и взаимодействие которых естественно и органично присуще России, невозможно. Выдающийся российский философ А. С. Панарин указывал на промежуточное положение российской цивилизации как на причину одновременно и ее силы, и ее слабости: «Наряду с этим имеется, на наш взгляд, и еще одна общая причина слабости цивилизационных оснований в России. Она касается ее промежуточного цивилизационного положения между Востоком и Западом, Севером и Югом. Этот протеизм русской культуры, ее готовность перевоплощаться, осваивать иные культурные модели, делая их своими, бесспорно связана с промежуточным цивилизационным положением России. Соседствуя с разными цивилизациями, воплощая и примиряя гетерогенные культурные начала, нельзя сохранять ортодоксальность и герметичность духа: приходится быть открытым. Оборотной стороной этой открытости является хрупкость и проблематичность норм, готовность их сменить, нередко на противоположные. Русскому народу приходилось решать задачи, требующие особой стратегии. Цивилизационная промежуточность требовала универсалистской восприимчивости, тяготы пространства и времени, истории и географии требовали нередко предельной мобилизации духа, способности справиться и с вызовами сурового климата, и с вызовами воинственных соседей» (Панарин 1995: 27–28). Александр Мень, отвечая на вопросы о борьбе между современными славянофилами и западниками и о назначении России, также исходил из промежуточного положения России между Востоком и Западом: «В культуре, которая находится на рубеже Европы и Азии, всегда неизменно и неизбежно будет стоять вопрос: что же это за культура, европейская или азиатская? Или что-то третье? Пушкин, Толстой, Достоевский – европейские писатели, в России – европейская культура, с другой стороны, это и что-то другое, специфическое. А назначение России, русских – это совершенно особая тема. Я думаю, что это назначение весьма серьезное и глубокое, потому что это связано с историческим положением нашей страны между Востоком и Западом. Ценности Востока и Запада всегда противостояли друг другу, и их возможное пересечение и синтез определяют во многом историческую миссию России» (Мень 2004: 143–144). Подчеркнем, что в отличие от многих современных либеральных авторов, безапелляционно заявляющих, что Россия должна быть исключительно европейской, западной страной, Александр Мень видел всю сложность проблемы. Культура России – европейская, но одновременно и иная, специфическая. Стоит также запомнить слова Александра Меня о «серьезном и глубоком» назначении России и русских, о том, что в России возможны «пересечение и синтез» полярно противоположных, противостоящих друг другу ценностей Востока и Запада.

Объект исследования данного курсовой проекты – проблема Российской самоидентификации как феномен современного общества.

Предмет исследования – особенности, факторы, что поставили и образовали проблему Российской самоидентификации.

Цель исследования – комплексный анализ особенностей, факторов распространения и последствий формирования Российской самоидентификации.

Методы, использованные в исследовании: анализ, в основе которого лежит процесс разложения предмета на составные части; синтез, который представляет собой соединение полученных при анализе частей в нечто целое; обобщение, в результате которого устанавливаются общие свойства и признаки объектов; системный метод, в основе которого лежит рассмотрение объекта как системы (целостного комплекса взаимосвязанных элементов); абстрактно-логический метод, который заключается в изучении сущности явлений и процессов путем абстрактных логических рассуждений; статистический метод, метод группировок, метод сравнений и другие.

Теоретическую основу проведённого исследования составили труды видных философов и учёных, среди которых необходимо выделить следующие: Бродель Ф. «Время Мира. Материальная цивилизация», Дройзден «История эллинизма», Кульпин «Путь России», Панарин «Россия в цивилизационном процессе (между атлантизмом и евразийством».

Практическая значимость данной курсовой работы заключается в том, что результаты проведённого исследования могут быть использованы для понимания проблемы Российской самоидентификации и использоваться в социокультурной области.

Структура данной курсовой работы обусловлена поставленной целью и связанными с ней задачами.

1. Массовое сознание о роли и положении России в Мире

Вместе с тем самое существенное и важное состоит в том, что «промежуточное», «пограничное» между Западом и Востоком, между Европой и Азией положение России четко улавливается не только отдельными мыслителями, но и массовым российским сознанием, причем осознание «особости», специфичности своего развития характерно для большинства современных россиян независимо от возраста, профессии и политических взглядов. Ниже приведена лишь небольшая часть социологических данных, свидетельствующих о популярности представлений об особом пути развития России в массовом сознании.

Так, по данным всероссийского опроса, проведенного Фондом «Общественное мнение» в 1999 г., большинство респондентов (60 %) считали, что по своим традициям и культуре Россия представляет собой особую страну, не похожую ни на Европу, ни на Азию; при этом еще 23 % опрошенных полагали, что Россия сочетает в себе черты Европы и Азии.

В рамках опроса, проведенного ВЦИОМ в 2000 г., ответы на вопрос «На чей опыт стоит скорее ориентироваться при продолжении реформ в России?» распределились следующим образом: на опыт США, стран Западной Европы – 14 %, на опыт развитых стран третьего мира (Южная Корея и др.) – 3 %, на опыт коммунистического Китая – 7 %, не следовать чужим образцам, а глубоко изучать исторический опыт России, следовать ее традициям и особенностям – 63 %, затруднились ответить – 13% (Общественное.2002: 157).

 По данным опроса, проведенного Левада-Центром в 2003 г., только 12% респондентов считали, что Россия – часть Запада и она должна стремиться к сближению со странами Европы и США, в то время как 76 % опрошенных полагали, что Россия – евразийское государство, у нее свой путь развития (еще 6 % респондентов считали, что Россия – восточная страна, она должна ориентироваться на сотрудничество со странами Азии, и остальные 6 % опрошенных затруднились ответить) (Дубин 2004: 25). Почти такие же результаты были получены Левада-Центром и в 2007 г.: 74 % опрошенных считали, что Россия – это евразийское государство, у которого собственный исторический путь развития, 11 % респондентов полагали, что Россия – это часть Запада, и 7 % были согласны с тем, что Россия – восточная страна, она должна ориентироваться на сотрудничество со своими соседями в Азии, остальные 8 % опрошенных затруднились с ответом (Левада-Центр 2007). При этом необходимо подчеркнуть, что приведенные результаты вовсе не означают, что большинство россиян являются «евразийцами». Сам термин «евразийское государство» был навязан респондентам социологами; если бы они заменили этот термин на «евроазиатское государство» или на «европейско-азиатское государство», результаты опроса были бы аналогичными, поскольку массовое сознание не различает «евразийское» и «евроазиатское».

Ахиезер, А., Клямкин, И., Яковенко, И. 2008. История России: ко- нец или новое начало? М.: Новое издательство.

Бродель, Ф. 1992. Время мира. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV–XVIII вв. Т. 3. М.: Прогресс.

Дройзен, И. 1995. История эллинизма: в 3 т. Т. 3. Ростов н/Д.: Фе- никс.

Дубин, Б. 2004. К вопросу о выборе пути: Элиты, масса, институты в России и Восточной Европе 1990-х годов. Вестник общественного мне- ния. Данные. Анализ. Дискуссии 6: 21–28.

Кульпин, Э. С.

1995. Путь России. М.: Московский лицей.

1996. Бифуркация Запад – Восток. Введение в социоестественную историю. М.: Московский лицей.

2001. Русь между Западом и Востоком. М.: Институт востоковедения РАН.

Кульпин, Э. С., Пантин, В. И. 1993. Генезис кризисов природы и общества в России. Вып. 1. Решающий опыт. М.: Институт востоковеде- ния РАН.

Мень, А. 2004. Отец Александр Мень отвечает на вопросы слуша- телей. М.: Фонд им. Александра Меня.

Панарин, А. С. 1995. Россия в цивилизационном процессе (между атлантизмом и евразийством). М.: Институт философии РАН.

Тойнби, А. Дж. 1996. Цивилизация перед судом истории. М.: Изда- тельская группа «Прогресс»; «Культура».

Флоровский, Г. 1991. Евразийский соблазн. Новый мир 1: 195–211.

Фонд «Общественное мнение»

Чаадаев, П. Я. 1989. Сочинения. М.: Правда.